сразу же направился к Германскому посольству, где имел встречу с немецким офицером, который вызвал машину и вместе с ним куда-то уехал. Я, перевоплотившись в дворника, до вечера околачивался возле его дома. Прибыл он на авто уже под вечер, все с тем же офицером и каким-то незнакомцем, который, выйдя из машины, принялся обзванивать соседние квартиры и о чем-то беседовал с соседями Ома. Подошел он и ко мне. Спросил не видал ли я налогового чиновника, заходившего в дом до полудня. Я «признался», что не видал, и посоветовал расспросить посетителей трактира, находящегося на набережной, а сам в это время от греха подальше скрылся. Так что, как вы и предполагали, Ом, без всяких сомнений, является двойным агентом и выполняет какое-то особое задание, раз его безопасностью обеспокоен целый немецкий гауптман, – заключил «Чиновник».

– Покорнейше благодарю вас за ценные сведения, – искренне поблагодарил агента Алексей и, передавая салфетку, в которую был завернут листок, исписанный убористым почерком, добавил: – Прошу вас поскорее зашифровать и отправить в Россию мою информацию, которую там с нетерпением ждут. Через два дня я уезжаю из Стокгольма и поэтому заранее с вами прощаюсь. Наше недолгое сотрудничество было плодотворным для нас обоих, и потому я желаю вам дальнейших успехов в вашей нелегкой и довольно опасной деятельности.

– Чего-чего, а этого у нас хватает, – промолвил «Чиновник». – Желаю удачи и вам. Как говорят русские, ни пуха ни пера!

«К черту!» – прошептал про себя Алексей, провожая взглядом удаляющуюся неуклюжую фигуру своего нового шведского друга.

Оставшись в одиночестве, Алексей заказал себе еще одну чашечку кофе и, неторопливо цедя ароматную жидкость, напряженно думал о том, что делать с предателем. Он вспомнил случай, о котором рассказывал ему Воеводин. Будучи в Лозанне, он разоблачил засланного разведкой Западного фронта агента, который переметнулся к немцам, и ему предстояло или вывезти предателя в Россию, или ликвидировать на месте. Выезжать агент категорически отказался и тогда, как писали позже местные швейцарские газеты, под рубрикой «Несчастный случай»: «Русский коммивояжер, гуляя в одиночестве по набережной Уши, был смыт гигантской волной и утонул».

«Столкнуть его, что ли, с набережной, – мелькнула у Алексея шальная мысль, – а что это даст? Все, что этот гад мог, он уже сделал, большего вреда нанести уже не сможет. Да и противник на него какие-то виды имеет. Может быть, оставить все как есть, и через него дезинформировать немцев? В этом качестве этот тип нам намного полезней, – заключил он, – надо организовать ему благодарственную телеграмму и премию за переданный им ценный документ, чтобы немцы были уверены в том, что русская разведка проглотила их наживку с формированием ландверного корпуса». С этими мыслями он, расплатившись и сказав яркий комплимент белокурой хозяйке, наигрывая про себя бравурный марш из оперы «Аида», направился в отель.

3

Поезд Стокгольм – Мальме отправлялся с вокзала Сентрален ранним утром, но, несмотря на это, тетушка Виктория пришла-таки проводить своего любимого племянника. После прощальных поцелуев Алексей долго еще махал ей рукой, пока перрон не исчез за поворотом.

– Небось любимая мамочка провожает? – с усмешкой промолвил высокий богатырского телосложения сосед по купе, когда Алексей вошел, потирая красные от холода руки.

– Кто же кроме матери может в такой мороз провожать? – решил поддержать соседа он. – Далеко ли путь держите?

– На край света, – снова усмехнулся сосед, – аж до самого конца, до Мальме.

– Ну что же, путь неблизкий, – кивнул головой Алексей. – К вечеру, быть может, приедем.

– Да-а, не раньше, – согласился сосед, разжигая трубку.

Заполнив купе ароматом дорогого табака, он вынул из кармана смятую газету и, раскрыв ее, углубился в чтение.

– Вот пишут, – бесцеремонно начал он, – что немцы побили русских. А я вам скажу, что газетчики все врут…

– Но почему? – не согласился Алексей, стремясь прощупать кредо этого хуторянина, как для себя заключил он по простой, но добротной одежде незнакомца. – Ведь русские и в самом деле оставили Польшу…

– Они просто оставили то, что им не принадлежало, – уверенно промолвил сосед, – за свою землю они будут драться по-настоящему…

Алексей, занятый разговором, не заметил, как отворилась дверь купе и на пороге выросли фигуры жандармов.

– Господа, прошу предъявить документы, – повелительным голосом приказал жандармский офицер.

– А в чем дело? – недовольно пробурчал хуторянин, набычившись. – Ходят тут всякие, а потом чемоданы пропадают, – добавил он, вставая.

– Я не рекомендую вам, господа, вступать со мной в пререкание, – положив руку на эфес шашки угрожающе шевельнул усами жандарм. – Пр-р-рошу! – прорычал он.

Алексей, прекрасно зная, что документы у него в полном порядке, молча вынул из внутреннего кармана пиджака паспорт и протянул его офицеру. В глубине души он полагал, что жандармы, возможно, имеют что-то против его соседа и спокойно сидел, ожидая, пока паспорт вернут.

Но не тут-то было.

– Господин Картелайнен, – обратился офицер к Алексею, – вас разыскивает вся стокгольмская полиция!

– Вы что, не можете отличить порядочного человека от преступника? – неожиданно стал на защиту соседа фермер. – Я не позволю вам здесь бесчинствовать…

– Заткни свою луженую глотку! – снова прорычал жандарм. – Или я высажу тебя на следующей станции вместе с этим господином.

Алексей, видя такой оборот, хотел сначала выбить своим чемоданчиком окно и выскочить из купе, но вовремя остановился. Ведь еще неизвестно, как он приземлится, может поранить руки или хуже того ноги или даже голову. Может статься, что и двигаться дальше не сможет. А если и сможет, то как будет добираться до города по незнакомой местности? Все эти мысли мгновенно промелькнули в возбужденном мозгу, вызвав у него всего лишь горькую досаду.

«А может быть это просто ошибка, – промелькнула наконец-то обнадеживающая мысль, – может быть все еще обойдется».

– Прошу, господин Картелайнен, с нами.

– Прощайте, господин хороший, – спокойным голосом промолвил Алексей, обращаясь к фермеру, – спасибо вам за участие, и удачи в пути.

Под пронизывающим взглядом жандарма, сосед, сложив на груди мощные жилистые руки, вдруг сник и, ничего не говоря в ответ, отвернулся к окну.

Алексей, сунув чемоданчик младшему по чину жандарму, вслед за офицером направился в тамбур. Вскоре поезд остановился на какой-то небольшой станции, и его под усиленным конвоем доставили в полицейский участок. Не предъявляя обвинения и вообще ничего не объясняя, заперли в одну из пустующих камер. В окружении жандармов и теперь в одиночке, Алексей вел себя сдержанно, как и подобает законопослушному гражданину и коммерсанту, занимающемуся продажей недвижимости. Жандармский офицер это оценил и не досаждал его вопросами, даже разрешил заказать в станционном ресторане обед, который один из полицейских принес на подносе прямо в камеру. Усыпив своим примерным поведением